— Ты всегда был ссыклом, Сай, — рассмеялся Корнелий. — Как такое трусливое тело могло попасть в разум такого сильного менталиста? Я этому удивляюсь до сих пор.

— Выбирай словечки, Корнелий, а то пожалеешь.

— Тихо, мальчики, не ссорьтесь, — встряла Диана. — Решение принято. Давайте работать.

Я насторожился, когда в мой разум полезли одновременно три щупальца. Я с лёгкостью мог бы выкинуть их вон, схватить и сжечь к хренам, даже при желании забрать их души в плен. Но мне явно не были нужны эти три, хоть и ключевых, но тем не менее второстепенных по отношению к своему господину, человека. Единственное, что я смог — считать их ауры и примерно сориентироваться в местоположении.

Сай из Драконов. Диана находится в Коронате. А вот Корнелий совсем рядом с Марком Аврелием в Римской Империи. Что ж, тем проще будет его отловить. Но это всё потом. Прямо сейчас, как будто создавая иллюзию сопротивления, я поддавался и пропускал щупальца по нужным мне коридорам. Они не могли узнать ничего важного, а видели только то, что я хотел им показать. Что-что, а вот свой внутренний мир я знал в совершенстве.

Это продолжалось некоторое время, после которого щупальца исчезли.

— Он готов, — сказала Диана, но сказала как-то неуверенно.

— Тебе тоже показалось всё очень странным? — уточнил Сай.

И даже Корнелий, который, похоже, был из них самым отчаянным, прямо сейчас испытал определённое смущение.

— Странное ощущение, — сказал он. — Причём я не могу сказать, в чём именно было сопротивление и преодоление. Но я вижу, что воля господина нашего легла. И этот марионетка выполнит все приказы.

— Вот и хорошо, — вздохнула Диана как-то отчаянно. — Мы свою работу выполнили. Пускай просыпается, — она хлопнула в ладоши.

Очень хотелось полежать ещё здесь и послушать, что они скажут, но решил не безобразничать и «проснулся». Сел на кровать и прислушался к ощущениям. Ну да, зачем придумывать что-то новое?

Я должен был сейчас верить, что моего сына взяли в заложники и потребовали немедленно прибыть мне по назначенному адресу. Иначе сыну не жить. Адрес был… и я улыбнулся. Гималаи — небольшой посёлок на высокогорье. Время, место и встречающий человек.

Встречающий человек… Встречающий человек… Ух ты ж, ёпт!!!

Если бы кто-то видел меня прямо сейчас, думаю, что он бы обосрался от страха. Я еле успел сдержать ауру. А вот улыбка, появившаяся у меня на лице, была довольно кровожадной, потому что встречать меня должен был один немного знакомый мне индивид — Григорий Распутин, собственной персоной.

Нашел себе нового господина, собака?

— Спасибо за подгон.

Я посмотрел наверх, обращаясь к Многомерной Вселенной. Действительно, на ловца и зверь бежит!

Глава 22

Гималаи

Империя Драконов

Поселок для персонала сверхсекретной лаборатории Драконов

(ныне закрытой по неизвестным причинам)

Григорий Распутин рефлекторно почесал руку. Пальцы наткнулись на прочный металл, который уже некоторое время заменял живую руку, и Григорий поморщился.

Всё-таки отрывать даже металлическую руку было чертовски больно, как и приделывать ее обратно.

Этот долбанный Пушкин!!! С затуманенным мозгом, полусонный, он, тем не менее, дал настоящий бой Григорию и его людям, в результате которого натурально оторвал бионическую руку у Григория и успел даже пару раз стукнуть его по голове. Неприятно и… позорно.

А с другой стороны, всё равно всё катится к чертям! Вместо его верной гвардии сейчас Распутин командовал сводным отрядом наемников. Хотя «наемники» — для этого отребья название слишком приличное.

Сборище дезертиров, предателей и преступников — вот кем был на самом деле сводный отряд Распутина сейчас.

Как пропал его наставник, Мастер Гу Цьян, и после того, как этот ублюдок Галактионов оторвал ему руки и чуть не убил, у Григория пошло всё наперекосяк. Какое-то время Драконы еще видели в нем ценность, но после пропажи этой идиотки Арины, его ценность в глазах бывшего покровителя приблизилась к нулевой. А затем уже и у самого Императора-Дракона начались проблемы. Опять же, насколько до Григория дошли слухи — именно из-за Галактионова.

Григорий уже всерьез рассматривал переезд за океан, подальше от этой проклятой Империи и её отмороженных жителей. Вот только он не мог себе такого позволить. Месть. Месть — вот, какое чувство его обуревало! Он хотел вернуться в Россию полноправным хозяином, пусть уже и не получит трона, как ранее обещал Император-Дракон. По крайней мере, он увидит унижение императорской семьи и смерть своих врагов! Особенно этой галактионовской шайки!

Поэтому он продолжал сражаться в рядах Восточного Триумвирата, где в очередной раз его вера в то, что всё пройдет, как надо, дала трещину. Мало того, что могучей армии Триумвирата противостоял сам Железный Князь, что было само по себе странно. Хотя, разведка доложила, что Годарт узнал о том, что он является биологическим отцом Галактионова. Странная реакция на ублюдка, но фиг бы с ним.

Но! Дальше больше! Внезапно на стороне врагов появился чрезвычайно сильный Одаренный, который появлялся в самые критические для русских моменты на поле боя и переворачивал ход сражения с ног на голову. Раз за разом.

Странный молодой парень с изуродованными ушами и постоянной улыбкой на бледном лице. Он быстро получил прозвище Несущий Смерть в рядах союзников, внушая своим появлением ужас и сея панику в войсках. Причем, природу его Дара выяснить не удалось, а все, кто ему противостоял, в большинстве бездарно отдавали свои жизни.

Когда командующий объединенными войсками Триумвирата генерал Хон Гиль Дон вызвал Распутина для организации очередной ловушки на Несущего Смерть, тут-то Григорий и попрощался с жизнью. Нет, он не боялся умереть — он боялся умереть бездарно и бессмысленно.

Именно в этот момент он серьезно рассматривал возможность дезертирства, как внезапно Несущий Смерть исчез с линии соприкосновения войск, а Годарт, Железный Годарт, славящийся своими стремительными наступательными операциями — перешел в глухую оборону.

А затем его снова вызвал Генерал Хон Гиль Дон и дал ему выпить странную жидкость, после которой Григорий заснул… и обрел нового Господина!

Морфей дал Григорию сил жить, но самое важное — он дал ему новую надежду! Надежду, что с его помощью он всё-таки сможет свершить месть.

Новый господин ценил силу, а Григорий был сильным Одаренным. Самое интересное, что новый господин оставил Григорию Метку Неназываемого, что позволило ему не потерять часть своих сил. Морфей не отличался многослойностью и, в большинстве своем, он общался через своих приспешников, одного из которых Григорий имел счастье лицезреть вживую. Его звали Сай, и сам генерал Хон Гиль Дон относился к нему с величайшим почтением.

Именно Сай помог «банде», как Григорий называл свое новое подразделение, обезвредить Пушкина, погрузив его в беспамятство.

Странным было несколько моментов. Во-первых, место «встречи» новых марионеток господина. Это был заброшенный поселок в Гималаях. Сай не распространялся о причине прямо, но Григорий тоже был не пальцем деланный, и он чувствовал силу, исходящую от места чуть выше по дороге. Указатели предупреждали о запрещенной зоне и повышенной секретности, видимо, там был какой-то секретный объект Драконов.

Еще были странными взаимоотношения Морфея и Драконов. Часть людей, «принятых» группой Распутина и окончательно «обработанных» Саем — отправлялись обратно, будучи уже полностью под контролем Морфия, а вот часть передавалась дальше. К примеру, Пушкин был отправлен Императору-Дракону, как почетный трофей. Причем, без какого-либо упоминания о причастности Морфея. Нет, это было показано, как супер успешная операция генерала Хон Гиль Дона. Морфей не открывал своего присутствия первым людям государств, но видимо у него был какой-то план на их счет.

Хотя… Григорий подозревал, что отданные как «трофеи» люди просто не поддались полному контролю их господина. Но, конкретно эти мысли Григорий гнал у себя из головы. Он не хотел верить в неполное всемогущество своего нового господина. Неназываемый тоже казался несокрушимым, как и его богоподобные Эмиссары, но один глупый барон показал, что это не так. Григорий очень хотел отомстить, но он был здравомыслящим человеком, и верил своим глазам. И прямо сейчас он видел, на примере Пушкина, что господин, к сожалению, не абсолютно всемогущ. И Григория это расстраивало.